А в королевстве все не так, как надо: народ озлоблен и больны министры. но что-то есть несбывшееся рядом, мешающее обнажить ножи... (с)
В последнее время мне очень хочется представить мою двадцатишестилетнюю бабушку. Только-только отрезавшую иссиня-черную пушистую косу толщиной с плетеный батон; переехавшую с первую собственную(!), после нескольких лет углов и гарнизонов, квартиру. Первую и единственную, которую она хотела сделать гнездом и домом с большой буквы «Д», и благо, что никогда не узнает, что получилось в итоге. Да и вообще: не знает многих вещей, но будь у меня возможность встретиться с ней – такой, язык не повернулся бы их рассказать.
Ей двадцать шесть. На кухне шторы в красно-белую клетку (точно такие же будут куплены мне в приданое), дед нарисовал на стенах кирпичную кладку (ее захватила даже Анька, родившаяся на десять лет позже меня), а единственный сын пошел в школу (ту самую, которую сейчас заканчивает ее названный внук. Она бы им гордилась, как и я. И полюбила. И его и Ра).
Ей двадцать шесть. Младшая сестренка Наташа заканчивает школу, будет поступать в Политех.
На каникулах в гости собираются приехать племянники Вовка и Юра. И приехали. И приедут еще, и еще… А потом, через сорок лет они все встретятся Там.
Бабушке двадцать шесть. Она читает Шиллера и учит грузинский. Ее талант к изучению языков не передастся ни одному из внуков. Хотя, каких внуков: ей же двадцать шесть. Она даже не Лариса, тем более, не Лариса Георгиевна. Она Ика. И ей двадцать шесть…